В Мабиногионе «Битва деревьев» именуется одной из Трех битв Острова Британии, возникших из-за пустой причины. В рукописи Джона Дэвиса из Маллвида (XVII в.) упоминается, что эта битва произошла «из-за оленя и борзого щенка, что пришли из Аннуина». В этой битве против сил Аннуина (подземного царства) сражались Гвидион (солнечный бог) и Аметон, сыновья матери всех богов Дон. В целом эта битва является отголоском мифологического сюжета о борьбе божеств Космоса и Хаоса (греческие боги и титаны, ирландские дануиды и фоморы и др.). Кроме весьма туманного описания битвы, в поэме большое место уделено самовосхвалению легендарного Талиесина, который выступает здесь как предвечный «свидетель истории» (наподобие ирландского Финтана) и одновременно могучий воин и чародей.

Множество форм я сменил, пока не обрел свободу;
Я был острием меча - поистине это было;
Я был дождевою каплей, и был я звездным лучом;
Я был книгой и буквой заглавною в этой книге;
Я фонарем светил, разгоняя ночную темень;
Я простирался мостом над течением рек могучих;
Орлом я летел в небесах, плыл лодкою в бурном море;
Был пузырьком в бочке пива, был водою ручья;
Был в сраженье мечом и щитом, тот меч отражавшим;
Девять лет был струною арфы, год был морскою пеной;
Я был языком огня и бревном, в том огне горевшим.
С детства я создавал созвучия песен дивных;
Было же лучшим из них сказанье о Битве деревьев,
Где ранил я быстрых коней и с армиями сражался,
Где встретил страшную тварь, разверзшую сотни пастей,
На шее которой могло укрыться целое войско;
Видел я черную жабу с сотней когтей острейших;
Видел и змея, в котором сотня душ заключалась.
Я видел в Каэр-Невенхир, как бились за власть деревья,
Как барды слагали песни, как воины шли в сраженье,
Как Гвидион вверх поднял свой тонкий волшебный жезл,
Молитву творя небесам и Господа умоляя
Его не бросить в беде, избавить от злой напасти.
И слово Господне сошло с небесных высот на землю:
«Чтоб Пеблиг могучий не смог твой край предать разоренью,
Пусть войском твоим деревья и травы лесные станут».
И Гвидион создал войско из самых сильных деревьев,
А слабые вырубил, чтобы не стало врагу подмоги.
И в битве, что там случилась, сразили троих великих,
И дева вздохнула горько, и сердце ее разбилось.
Нам тяжко пришлось в сраженье, где кровь рекою струилась,
Но нам придавало силы раденье о судьбах мира.
Ведь три важнейших событья, случившихся в этом мире, -
Потоп, что землю залил и род обновил человечий,
Затем распятье Христа, затем день Суда Господня.
На битву первыми шли деревья, старшие в роде,
А юные ива с рябиной процессию замыкали,
От запаха крови пьян, шагал терновник колючий;
Ольха устремлялась в бой, подняв могучие ветви,
И розы свои шипы к врагу простирали в гневе,
Кусты малины пришли, покинув лесную чащу,
И жимолость ради битвы презрела свою ограду,
И плющ вместе с ней, и вишня, что шла на битву со смехом;
Последней береза шла, мудрейшее из деревьев,
Отстав не трусости ради, а гордость свою сберегая;
Их строй по бокам ограждал золотарник цветущий,
Ель шла впереди, полководцем средь них величаясь;
А королем был тис, что первым в Британии правил;
Мехом обросший вяз не в силах был сдвинуть корни
И плелся в хвосте, пугая врагов кряхтеньем и скрипом;
Орешник оружье острил в преддверии грозной битвы,
И бирючина, как бык, стремилась за стройной елью.
Падуб зеленый пришел, не отставая от прочих;
За ним и боярышник дивный, чей сок исцеляет раны;
Лоза, извиваясь, ползла на бой за деревьями следом.
Нерадостно трусам пришлось; был папоротник загублен,
Ракитник пришлось срубить и выкорчевать утесник.
Но храбр, хоть и ростом мал, оказался медовый вереск,
Что в первых войска рядах врагу наносил удары.
От поступи мощного дуба дрожали земля и небо,
Он втаптывал в землю врагов, разя их без счета,
А рядом с ним царственный тис отражал атаки
Врагов, что шли на него, как волны на берег моря;
И груша сражалась там же, обильно кровь проливая;
Каштан состязался с елью в свершенье подвигов ратных.
Бел снег, и чернила черны, и зелены деревья,
Спокойны пучины вод с тех пор, как я крик услышал;
С тех пор березы растут в стране этой без опаски,
И тянутся вверх дубы в холмистом Гвархан-Мэлдеро.
Меня, когда я родился, не мать с отцом породили,
Но создан я был волшебством из форм девяти элементов:
Из сока сладких плодов, из предвечного Божия Слова,
Из горных цветов, из цвета деревьев, из дикого меда,
Из соли земной, из руд, что таятся в недрах,
Из листьев крапивы и из пены девятого вала.
Меня сотворил Гвидион, коснувшись волшебным жезлом,
И Мат меня создал, чтоб вид я смог обрести и облик.
Стараньем великих магов я смог на свет появиться,
Эурис, Эурон и Модрон трудились, чтоб я родился;
И сам взволновался Господь, увидев мое рожденье -
Ведь создан я магом из магов еще до творенья мира;
Я жил и помню, когда из хаоса мир явился.
О барды! Я вам спою, чего язык не расскажет,
Ведь жил я на дне морском, спал в раковине моллюска
И дружбу водил с самим Диланом, Сыном Моря;
Я жил во дворцах и на равных беседовал с королями.
Я помню два острых копья, сошедших на землю с неба,
Что бились со мной в Аннуине, желая меня повергнуть,
Хоть восемь десятков раз был ранен я их остриями,
И сила трехсот ударов была в их каждом ударе,
Но мой удар был сильней, девятистам людских равняясь;
Я их одолел, хоть были они меня не моложе.
Я помню волшебный меч, сразивший немало храбрых,
Он кровь мою обновил, отрезал все, что мешало.
Народы рождались, и гибли, и вновь восставали из праха;
Всегда мое славилось имя, всегда мое слово ценилось.
Я вился змеей по холму, по озеру рыбой плавал;
Я был лучистой звездой, сиянье с небес простиравшей.
Имел я волшебный плащ, имел чародейную чашу,
Что вызвать могла туман, неделю страну скрывавший.
Кинжал мой стоил дороже десятка рабынь искусных,
И шесть соловых коней ценой не могли сравняться
С рыжим моим скакуном, летевшим быстрее чайки.
Не слаб я еще в бою на суше и среди моря,
На ратном поле могу я с сотней бойцов поспорить;
Запятнан кровью врагов мой щит с золотой каймою.
Еще не родился тот, кто в битве со мной сравнится;
Лишь Горонви на меня способен поднять оружье.
Я белых пальцев своих не портил черной работой;
Я воином был, хотя сейчас я - певец и книжник,
Разил я врагов и сам не раз был сражаем ими,
На сотне стен крепостных стоял я во время осады,
И сотню стен осаждал, тараном их пробивая.
Друиды сказали Артуру, когда он хотел услышать
О трех важнейших событьях, случившихся в этом мире,
Что первым случился потоп, что род обновил человечий,
Потом был распят Христос, людей от греха спасая,
И будет Господень Суд, и век золотой настанет.
Тогда я найду покой и радость в Небесном царстве,
Как мудрый Вергилий рек в своем прорицанье давнем

перевод В. В. Эрлихмана / Оберманекен library  

На буках побеги
Воспрянули вновь:
Проходит пора
Увяданъя дубов.
Дубы еще дремлют
В сетях волхвованья,
Но зелены буки -
Живут упованьем.

Как папоротник благородный украл я,
Так в знаниях с Матом
соперничать стал я.

Мне девять дано
Несравненных умений;
Я плод девяти
Всем известных растений:
То слива, черника,
Тутовник, малина,
Две вишни и груша,
Айва и рябина.

Я в Кайр Вевинете
Сижу на престоле -
Там мощны деревья
И травы на поле.
Но жизни они
Разлюбили услады -
Вид букв алфавита
Принять они рады.
И путник, и воин
Глядят изумленно:
Вновь распри пошли,
Как во дни Гвидиона.
Одно в подъязычъе
Бушует сраженье,
Второе в мозгу
Обретает рожденье.

Дерется ольха
На переднем краю,
Но ива с рябиною
Медлят в строю.
Вот падуб зеленый
Свирепствует в брани,
Пронзая шипами
Врагов своих длани.
Две тверди
Под натиском дуба звенят;
"Всесильный привратник", -
О нем говорят.
Утесник с плющом
Красовался на вые.
Орешник судьей был
Во дни колдовские.
А пихте дикарской
Злой ясень сродни -
Стоят непреклонно,
Бьют в сердце они.
Береза в сраженье
Не столь поспешала -
Не трусость - достоинство
Гордой мешало.
Спасителем вереск
Плывет по полям.
Высоким урон
Нанесен тополям.
С размаху в стволы их
Оружье вогнали,
И прямо на поле
От ран они пали.
Вот вышла лоза,
Ей доспехи нес вяз.
"О, сильные мира!" -
Взопил я, дивясь.
И терн черноплодный
Воитель был смелый,
И брат его сводный
Боярышник белый.
Тростник длинноногий,
Ракитник с семьей
И дрок, что не любит
Узды над собой.
И тис бесшабашный,
По пояс в огне,
Прощальное слово
Шептал бузине.
А яблоня -
Та, что в заклятьх священна -
У края скалы,
Улыбалась надменно.
Лишь жимолость,
Что незнакома с войной,
В укрытье таилась
С придворной сосной.

А я, хоть летами
И не был велик,
Сражался в той битве
На Готаи Бриг.

  Талиесин